Выживший милиционер — участник одного из самых резонансных инцидентов с "кировской бандой" рассказал корр. ИА PrimaMedia, как обошлась с ним правоохранительная система, и как вся его жизнь была оценена в 35 тысяч рублей.
Продолжал бежать
Николай, так зовут нашего героя, оказался единственным выжившим милиционером после жестокой выходки приморских партизан в феврале 2010 года во Владивостоке на улице Давыдова, когда машину с тремя бандитами решили проверить осматривающие территорию два сотрудника патрульно-постовой службы: Николай и его напарник Григорий. Попытавшихся проверить документы и наличие запрещенных веществ трое сидевших в автомобиле парней встретили постовых прицельным огнем.
Григорий погиб на месте, наличие у него табельного оружия не уберегло милиционера, оружие в результате было украдено. Николаю же, оказавшемуся на посту в первый день после сессии и вовсе безоружным, удалось практически невозможное. Вышедший из машины бандит неожиданно выстрелил ему прямо в лицо. Несмотря на тяжелую травму милиционер смог не только добраться до тревожной кнопки в соседней автомастерской и вызвать вневедомственную охрану, пока ему стреляли в спину, но и сообщить приехавшему позже автопатрулю ориентировки нападавших. Лишь после этого Николай отключился и не приходил в себя несколько суток.
Впечатляющее поведение уже раненого милиционера, получившего выстрел в лицо с расстояния менее метра, оценил и сам стрелявший в него член банды "приморских партизан" Роман Савченко.
"Я произвел в убегающего милиционера 3-4 выстрела, целился в спину и ноги. (…) Когда он бежал, то двумя руками держался за шею или челюсть. Этот милиционер, несмотря на то, что я стрелял в него, продолжал бежать, и добежал до высокого забора, где ходили прохожие и стояли машины. При последнем выстреле у меня заклинило пистолет", — описывает произошедшее на Давыдова в феврале 2010 года один из подсудимых.
Пришел здоровым, а вышел полукалекой
Проснувшись, Николай обнаружил себя совсем не героем, а напротив – виноватым. До начала громкого судебного процесса по делам о приморских партизанах оставался почти год, до их задержания — несколько месяцев, а пока – начальство было уверено, что просто так в патрульных никто стрелять бы не стал, и, вероятно, они сами были замешаны в чем-то незаконном. Предполагалось, что в "крышевании" расположенной неподалеку автостоянки.
— Я пришел на службу закон защищать, правопорядок во Владивостоке. Пришел здоровым, целым, работал за идею, работать было интересно. А вышел непонятно в каком состоянии: полуинвалид, полукалека, — с горечью рассказывает Николай корр. агентства.
Удаление тройного нерва, несколько месяцев пребывания в больнице, частичная потеря чувствительности на лице, раздробленная челюсть и масса других медицинских проблем оказались мелочью в сравнении с тем, что сделала с этим человеком система.
— Вся полиция повернулась против меня. Они заострили внимание на мне, так как я остался один. Начали копать, пытаться найти, что в моей службе было неправомерного. Мне прямо говорили, что мы на тебя возбудим уголовное дело, потому что ты не говоришь, кто в вас стрелял. Это было с целью оказания давления. Но говорить мне было нечего, я рассказал то, что видел и только то, что знаю, больше мне нечего было им сказать, — вспоминает он.
Как отмечает мужчина, в последующие полгода после инцидента, когда никто еще и не слышал про приморских партизан и зверства, на которые банда способна, на него оказывалось серьезное давление с целью выявить личности стрелявших. На допросы в ОРЧ (оперативно-разыскная часть) милиционер отправлялся практически как на работу: почти каждый день. Сотрудники МВД прибывали даже ранним утром, сами допросы длились по 7-8 часов. Применялось как психологическое, так и физическое воздействие.
— Я уже не помню сколько раз туда ходил, даже нанял адвоката, потому что переживал, — говорит Николай.
Без оснований
Против него обернулась не только вся правоохранительная система, словно забывшая обо всех его прежних заслугах на службе, но и бывшие товарищи, которые под давлением давали показания против Николая. На основании этих данных против милиционера и было возбуждено уголовное дело. Поводом послужил случай годовой давности, в ходе которого в рамках исполнения своих обязанностей Николай задерживал женщину легкого поведения с наркотическими средствами. Мужчину обвинили в превышении служебных полномочий.
Лишь один представитель ведомства оказался на стороне Николая, однако не в его силах оказалось изменить отношение всей структуры к бывшему милиционеру.
— Единственный человек, который был во мне на 100% уверен и верил, что мы правильно несли службу, был наш командир роты, — воспоминает милиционер.
Дело было полностью сфабриковано, уверен Николай. Так, например, друг милиционера по имени Александр после физического воздействия и угроз приобщить его к материалам других уголовных дел дал показания против Николая, но сразу после допроса в ОРЧ он обратился в прокуратуру с заявлением о том, что его били и принуждали давать эти показания. Отказалась от своих первоначальных слов и кинолог, которая проверяла якобы пострадавшую от действий Николая сторону.
Ты же знаешь: я за тебя
Оказавшись в кольце давления, Николай оказался лишен и работы в ведомстве, которой так дорожил все долгие годы службы с момента своего совершеннолетия.
— Ко мне приезжал майор с моего подразделения. Он был на то время, если мне не изменяет память, заместителем командира полка по работе с личным составом. Он пытался меня уволить, говорил: "Николай, ты понимаешь, вот такая ситуация, на тебя пытаются возбудить уголовное дело. Давай увольняйся с полка, ты нормальный, хороший парень. Мы тебя наградим, дадим награды все, когда придет дело к наградным. Ты только уволься, мы тебя восстановим, ты же знаешь — я за тебя". А так как он меня комплектовал в свое время, приглашал на работу, я думал он нормальный, у меня было к нему доверие, — вспоминает собеседник.
В первые дни мая 2010 года, как только Николай был выписан после нескольких месяцев лечения в больнице, его забрали из дома в 6 утра, потребовав срочно писать рапорт на увольнение по собственному желанию ввиду некого приказа с Москвы. Поверив в скорое восстановление на службе и будучи в апатии из-за постоянного давления со стороны ведомства, Николай рапорт таки написал, и вскоре был уволен по собственному желанию. Вот только восстановиться на службе ему впоследствии так и не удалось, а доброжелательный подход майора вскоре сменился на холодный равнодушный отказ.
Краски сгущались, в рамках расследования вышеназванного уголовного дела Николаю даже пришлось провести несколько дней в изоляторе, откуда он отправился на очередное судебное заседание, где для него должна была быть определена мера пресечения.
Пока, по мнению МВД, Николая, следовало посадить в камеру, сторона гособвинения поддержала подследственного, отметив, что существенных доказательств его вины в деле нет. Так прямо из зала суда Николай был выпущен под подписку о невыезде. Вскоре дело и вовсе закрыли на том основании, что превышения служебных полномочий не оказалось.
Лишнего не надо
Позднее после закрытия уголовного дела Николая реабилитировали. Однако на то, чтобы добиться полной реабилитации, у него ушло еще несколько лет затяжных судебных разбирательств и множество исков. В итоге Николаю удалось возместить затраты на адвоката, а также частично – моральный ущерб.
— У меня было очень много судов. Кучу доводов всяких искали и отказывали в возмещении средств. А я ведь адвокату заплатил уже, залез в долги. Я отдал те деньги, которые государство мне дало за мои ранения, отдал все до копейки адвокату. Просил вернуть хотя бы то, что я затратил, мне лишнего не надо. Мне должным образом не объяснили мои права на реабилитацию. Сказали просто: дело закрыто и все. А на тот момент, какая реабилитация. У меня тут партизаны, которых поймали. Сейчас по порядку расскажу, — продолжает Николай свой рассказ.
Бог вам судья
Закрытие уголовного дела в конце 2010 года против Николая удивительным образом совпало с задержанием стрелявших в него приморских партизан. Еще по прошествии нескольких лет они получили серьезные сроки, однако их наказание едва ли сделало лучше жизнь простого милиционера, получившего ранение в голову при исполнении своих служебных обязанностей. Кстати, сами осужденные "партизаны" никаких компенсаций, положенных по решению суда, Николаю до сих пор так и не выплатили.
— После задержания нападавших ко мне приехали два сотрудника с ОРЧ и уже начали разговаривать совсем по-другому, вежливо, даже извинившись за насилие и давление, которое на меня оказывали, — вспоминает Николай с горечью. – Я, говорю, мужики, вы мне всю жизнь испортили. Я ни к чему не был причастен. Сейчас вы просто говорите, извини, ну и все, и до свидания. Хорошо, говорю, Бог вам судья.
Цена жизни
Несмотря на тяжелые физические повреждения и последствия, которые останутся с ним уже навсегда, ведомственная страховка для Николая составила всего около 35 тысяч рублей.
— Лечение мне первичное оказали, зашили, я походил на какие-то физиотерапии. И на этом все ограничилось. Ценой моей жизни оказалось 35 тысяч рублей. За тяжелую травму. Это вообще не справедливо, — говорит Николай.
Не удалось мужчине и получить инвалидность. Оснований для этого не нашлось, несмотря на то, что Николай по-прежнему нуждается в операции по восстановлению челюсти. Не получил милиционер при увольнении со службы и направления на ВВК (военно-врачебная комиссия), где могла бы быть оценена степень полученных им ранений, а на основании этого — предоставлено необходимое лечение.
Как котенка
В тот период, когда дело против Николая была закрыто с его реабилитацией, а судебный процесс против приморских партизан, по которому он проходил потерпевшим, начался, мужчина обратился к своему руководству за восстановлением в должности. Но не тут-то было. (Документ с отказов в восстановлении в должности имеется в распоряжении редакции)
— Я говорю: "А когда вы меня восстановите?" Майор мне ответил, что, извини, мы тебя не восстановим. Я говорю: "А наградите? Я же свои обязанности служебные исполнял до конца, будучи в таком тяжелом положении, будучи раненым смертельно. Я не растерялся, не убежал куда-то в сторону, я четко продумал свой план действий согласно закону о милиции, и несмотря на то, что мне там в спину стреляли, исполнял свой долг до конца: оповестил, доложил, дал четкую ориентировку как они выглядели, что произошло, — вспоминает собеседник.
Причиной отказа в присвоении награды майор назвал тот факт, что к этому моменту Николай уже оказался уволен. (Документ имеется в распоряжении редакции)
Стоит отметить, что погибший в той самой перестрелке напарник Николая Григорий был посмертно награжден орденом мужества. А ведь награда присваивается не персоне, а боевой единице. Фактически пост, который в тот злополучный день составляли двое: Ковальчук и Николай считается единицей и, соответственно, оба сотрудника должны быть представлены к награде.
— Мы не имеем к тебе никакого отношения и награды никакой у тебя не будет, — резюмировал майор.
Официальный отказ в присвоении награды был дан Николаю и в МВД, и даже в палате президента (Документ имеется в распоряжении редакции), которая вернула его запрос в то же краевое МВД. Пропали и данные о том, что мужчина стоял в очереди на служебное жилье.
— Я был отличником милиции, в роте — одним из лучших по задержанию. По раскрытию преступлений наша группа являлась лучшей, — сетует Николай. — Меня просто кинули на улице. Выбросили, как говорится, как котенка за ворота. У меня ни квартиры, ни жилья, ничего в этом городе нет. Служил непонятно с какой целью и для кого вообще. Носил погоны, все время был отличником, а тут меня выпнули, когда должны были стоять за своего сотрудника горой и быть в нем уверенными.
Отдав службе более 8 лет жизни и – безраздельно – свою душу, мужчина долгие годы не мог смириться с тем, что система, просто переварив его как один из множества своих элементов, оставит его без пенсии, жилья, работы, наград, а лишь с воспоминаниями и невосполнимыми потерями.
Тем временем, в ноябре 2013 года в память о погибшем напарнике Николая — Григории Ковальчуке во Владивостоке была торжественно открыта мемориальная доска.
Как отметила тогда на церемонии мать погибшего, она осталась довольна помощью, оказанной ей после страшного происшествия в феврале 2010 года.
— Когда погиб мой сын, я чувствовала поддержку от администрации города, от главы Владивостока Игоря Сергеевича Пушкарёва лично, большую помощь оказал полк патрульно-постовой службы и общественность, — рассказала Людмила Ковальчук.
И на суше, и на море
Несмотря на тяжелое физическое и моральное состояние, руки Николай не опускал. Без возможности восстановиться в ведомстве, он брался за самую разную работу. Так после МВД бывший милиционер – один из лучших в своей роте — успел поработать охранником, после несколько лет он преподавал детям искусство рукопашного боя в клубе "Юный патриот Родины", но из-за крайне низкой зарплаты начал искать другие варианты. Он даже сходил на полгода в море, попробовав себя в работе на корабле.
В 2018 году Николай также закончил обучение в ДВФУ, куда его несколькими годами ранее за добросовестное несение службы отправил командир полка. Место для учебы предоставлялось бесплатно с последующим трудоустройством в звании. Однако жизнь внесла свои коррективы. В 2010 году после перестрелки и ввиду многочисленных судебных разбирательств Николаю пришлось взять академический отпуск. Доучивался он будучи уволенным из МВД уже за свои средства. Однако диплом успешно защитил и получил специальность психолога.
Не оставил бывший милиционер и идею службы людям и своей стране. Сегодня он служит в армии и надеется, что сможет спокойно дослужить до пенсии, которой так и не получил в должности полицейского. На новой работе о ранении не знают, да и сам бывший милиционер о своем прошлом рассказывать не спешит: а вдруг тогда и отсюда уволят.
Справка. Приморские партизаны, известные также как "кировская банда" и "охотники на миллиционеров" — преступная группировка из шести человек, участники которой были признаны судом виновными в бандитизме и в совершении тяжких преступлений в Приморском крае, в частности, в отношении сотрудников органов МВД, в феврале — июне 2010 года. "Партизанами" членов объединения прозвали по той причине, что скрывались от силы закона они приморской тайге. В октябре 2010 года была обнародована видеозапись, в которой сами представители банды объясняют мотивы своих поступков.
Напомним, согласно данным следствия, в 2009 году Александр Ковтун совместно с Андреем Сухорадой создали устойчивую вооруженную группу, в которую были вовлечены еще несколько человек. Их подозревали в совершении серии зверских преступлений, в том числе и убийстве полицейских. Задержали банду в Уссурийске во время штурма многоквартирного дома, правда, главарь группы во время штурма покончил жизнь самоубийством. В масштабной облаве на "партизан" были задействованы около 1,3 тысяч сотрудников правоохранительных органов, танки, ОМОН.
Первое слушание уголовного дела "приморских партизан" состоялось 23 января 2013 года. Объемы уголовного дела в отношении шести подсудимых: Александра Ковтуна, Вадима Ковтуна, Романа Савченко, Максима Кириллова, Владимира Илютикова, Алексея Никитина – насчитывали десятки томов.
Уголовное дело в отношении "приморских партизан" в общей сложности рассматривалось в Приморском краевом суде больше года. В итоге в 28 апреля 2014 года присяжные заседатели вынесли обвинительный вердикт. Предполагаемого лидера убивавшей сотрудников милиции группы Александра Ковтуна, а также Никитина и Илютикова суд приговорил к пожизненному заключению, Романа Савченко — к 25 годам колонии, Кириллова — к 22 годам, а Вадима Ковтуна, которого присяжные не признали членом группы, — к 8 годам и 2 месяцам. Однако в дальнейшем приговор был обжалован. Долгое время суду не удавалось собрать присяжных заседателей для пересмотра уголовных дел. На присяжных оказывалось давление.
В мае 2018 года суд назначил Александру Ковтуну и Владимиру Илютикову по 25 лет лишения свободы, Кириллову – 21 год 6 месяцев, Никитину – 23 года 6 месяцев лишения свободы. Вадиму Ковтуну, не принимавшему непосредственного участия в лишении жизни потерпевших, 8 лет лишения свободы. Таким образом, суд назначил непосредственным исполнителям убийства наказание, приближенное к максимальному сроку, предусмотренному Уголовным Кодексом. Вынести максимальное наказание — пожизненное лишение свободы — не позволил тот факт, что присяжные посчитали всех подсудимых заслуживающими снисхождения.
Документы, подтверждающие сказанное в тексте, имеются в распоряжении редакции.