Но Москва, как это ни странно, и не думает унывать. «За 3,5 ближайших года ударный потенциал русского высокоточного оружия, которым оснащаются наши Вооруженные силы, возрастет в четыре раза», — заявил Владимир Путин в Кремле 23 марта 2017 года, поздравляя генералов и адмиралов, назначенных на высшие командные должности. В свою очередь, министр обороны России Сергей Шойгу ещё в 2013 году предупредил, что к 2021-му количество наших высокоточных ракет большой дальности увеличится аж в 30 раз!
Слыша такие заявления, американские «ястребы» в Пентагоне загрустили, как говорится, «не по-детски». Дело в том, что еще полтора года назад экономисты в тогдашней администрации президента Обамы подсчитали, что для противодействия одним только «умным» русским ракетам «Калибр» им придется дополнительно потратить за ближайшие 15 лет, ни много, ни мало — более триллиона долларов! А теперь стало ясно: если сюда добавить наши ракетные «Бастионы» и «Искандеры», то для администрации Трампа эта фантастическая сумма возрастет как минимум вдвое, т.е. до 2 триллионов баксов!
Согласитесь, есть от чего схватиться за голову.
Короче говоря, похоже, что в руках у Путина появилась бомба пострашнее ядерной — бомба финансовая, которая грозит взорвать внутренне благополучие сытого Запада, разорив его непомерными расходами на отражение неумолимо растущей «русской угрозы». Но наши внутренние скептики и «всепропальщики» верить в это отказываются. Они — в панике и, знай себе, твердят: «При таком соотношении затрат у России нет ни единого шанса противостоять Западу в военной области. Против фактов не попрешь. Все разговоры о растущей военной мощи Москвы — ложь и тупая пропаганда Кремля».
Действительно, факты — упрямая вещь. Но реальные факты надо уметь отличать от лукавых подтасовок. Да, военные бюджеты стран НАТО огромны, более того, в ближайшие годы они будут расти ускоренными темпами. Недавно агентство «Рейтер» сообщило, что президент Трамп решил уже в следующем году увеличить военный бюджет Пентагона на 54 млрд. долл. Выступая в Конгрессе с программной речью, Трамп на весь мир анонсировал «величайшее наращивание военной мощи Соединённых Штатов», которое должно закончиться «созданием самой сильной армии в истории человечества».
Но на самом деле лишних денег у Вашингтона нет, а есть лишь огромный ежегодный дефицит бюджета в 800 млрд. долл., и гигантский государственный долг в 20 трлн., который, к тому же, растёт, как на дрожжах. В этих условиях грядущее увеличение расходов Пентагона может произойти только за счёт т.н. «внутренних резервов», т.е. ограбления других американских министерств и ведомств. Поэтому уже объявлено, что резкому сокращению подвергнутся программы американского Агентства по охране окружающей среды. Сокращения коснутся даже всемогущего Госдепартамента, который лишится львиной доли денег на «внешнеполитическую помощь» союзникам США.
Впрочем, даже эти добавочные 54 млрд. для Пентагона не станут прорывом. Экономисты посчитали: только для поддержания нынешнего уровня американских вооруженных сил им надо ежегодно добавлять как минимум по 80 млрд. долларов. Ещё 6 декабря 2016 года тогдашний заместитель министра обороны США Роберт Уорк заявил: «В вооруженных силах США слишком много проблем, которые надо решить, прежде чем заниматься наращиванием военной мощи. Для того, чтобы просто залатать дыры в нашем военном бюджете, нужно ежегодно расходовать на оборону дополнительно 88 млрд. долл. Это первое, на что мы рассчитываем. Если этих денег не будет, нам придется резать корабли и самолеты, у нас не будет никакого другого выбора…»
Чем деревянный рубль лучше бумажного доллара. Ну, а теперь поговорим о главном: как мы можем удерживать военный паритет с Западом, если тратим на оборону в 20 раз меньше, чем блок НАТО? Да запросто можем. Ведь все разговоры о «нищей России» с неумолимо сокращающимся военным бюджетом — чистейшее и беспримесное враньё. Как говорят фокусники, «следите за руками, господа!»
Во-первых, у нас совершенно разная внутренняя структура расходов на оборону. Если американцы тратят на научные исследования, опытно-конструкторские разработки и производство новой техники меньше трети своего военного бюджета, то мы считаем эту область важнейшим приоритетом и расходуем на развитие наших Вооруженных сил больше двух третей средств, выделяемых министерству обороны. Причем, доля таких средств, выделяемых на Государственную программу вооружений, непрерывно растет. В 2013-м году их было 38%, в 2014 — уже 44%, а в 2015 — и вовсе 62%. В нынешнем — станет ещё больше.
Во-вторых. У американцев главная статья военных расходов, более 66%, приходится на содержание гигантской военной инфраструктуры. А это — более 1000 военных объектов по всему миру, не считая того, что находится на собственной территории США. В эту же статью расходов входят выплаты зарплат и пенсий для 2 миллионов человек, которые числятся в штате Пентагона, и немереного числа военных пенсионеров, прошедших войны в Ираке, Афганистане и других заморских «горячих точках». А мы тратим на те же статьи расходов не более 20% своего военного бюджета. У нас ведь нет такой распухшей заморской инфраструктуры, да и в штатах МО числится на данный момент всего 850 тысяч военнослужащих и гражданских лиц.
Проще говоря, наш военный бюджет — это «бюджет развития», с ярко выраженным акцентом на максимальное использование всех последних научно-технических достижений. А военный бюджет США — это «бюджет застоя», который с трудом позволяет кое-как содержать уже имеющуюся военную инфраструктуру, технику и вооружения.
Но и это ещё не все. Главное вот что: наш рубль, когда он работает в области военно-промышленного комплекса, чудовищно недооценен. Ведь официальное соотношение валют диктует биржа, т.е. валютные спекулянты. А в оборонке у нас — плановое хозяйство, почти такое же, как было во времена СССР. Например, 17 февраля 2017 года вышло очередное Постановление правительства № 208, которое называется «О государственном регулировании цен на продукцию, поставляемую по государственному оборонному заказу». Наш ВПК ориентирован не на извлечение максимальной прибыли, а на т.н. критерий «стоимость/эффективность». То есть на производство максимально возможного количества качественной, но дешёвой военной техники. Поэтому и соотношения рубля к доллару здесь совсем другое…
— Ну, допустим, — скажут читатели. Но что, — спросят они, — это значит на практике?
А вот что. Курс доллара к рублю на бирже в последнее время — примерно 1 к 60. В каких-то областях — например, в сфере сервиса, может, оно так и есть. То есть, чтобы в нашей гостинице получить услуг столько же, сколько в американском отеле можно получить за 1 доллар, в России надо потратить 60 рублей. Возможно, не стану спорить. Но в области обороны соотношение валют совсем другое. Чтобы произвести военной продукции столько, сколько Америка может произвести за 1 доллар, нам надо потратить вовсе не 60 рублей, а гораздо меньше. Сколько же? Это можно узнать, если сопоставить цену американского оружия на международном рынке вооружений и стоимость аналогичных систем оружия для наших Вооружённых сил. Проще говоря, сравнить: сколько американцы просят за свой танк или самолёт, когда продают его своим союзникам, и во что обходится танк или самолёт такого же класса, произведённый в России, нашему министерству обороны.
И тогда вскроются удивительные вещи. Окажется, что курс доллара к рублю в военной области вовсе не 1 к 60, а максимум — 1 к 10! И если считать по-честному, то при пересчёте по паритету покупательной способности военный бюджет России будет вовсе не 50, а как минимум целых 300 млрд. долл.! Вот вам и разгадка, как мы, такие бедные, удерживаем стратегический паритет с богатым Западом…
Более того. Если в целом наш реальный военный бюджет составляет половину американского, то удельные военные расходы у нас даже выше, чем в Америке. Ведь численность военнослужащих у нас в 2,2 раза меньше, чем у Пентагона. А это значит, что в итоге на экипировку, обучение и содержание одного солдата Россия тратит денег даже больше, чем Соединённые Штаты!
Вот вам ещё одна причина наших успехов. Наших побед в Сирии, нашего рывка в перевооружении Армии и Флота, нашего лидерства в создании нового поколения оружия, масштабного обновления нашей военной инфраструктуры и прочих «необъяснимых» явлений в области глобального военно-стратегического баланса сил за последние 10 лет.
Источник