Новой датой всеобщих выборов станет 26 июня. Может быть, чуть рановато для того, чтобы подготовить все без спешки и основательно, но… 26 июня — это последнее воскресенье перед наступлением «сезона интенсивного отдыха трудящихся»: в июле и августе офисы и фабрики страны пустеют, а пляжи, наоборот, заполняются под завязку. В эти два месяца народ никакими обещаниями на выборы не завлечь.
Затягивать удовольствие предвыборной кампании до сентября — слишком большая роскошь. И дело тут не в том, что дополнительное время на агитацию потребует очень дополнительных средств. Фокус совершенно в другом.
Согласно испанской Конституции, с момента завершения подсчета голосов на всеобщих выборах и объявления их результатов, действующее правительство теряет право законодательной инициативы, становясь, таки образом «и.о. правительства». Или «правительством исполняющих обязанности» как вам больше понравится, так и трактуйте.
Старый кабинет обязан исполнять то, что он напринимал в довыборный период, а творить новые законы, нормы и правила он не может. Когда такое положение длится месяц-полтора, как бывало раньше, на экономику это практически не давит. Когда это тянется уже четыре месяца — заметно и даже очень. Испанские газеты регулярно публикуют статистическую отчетность государственных институтов, говорящую о резком снижении инвестиционных потоков и увеличении оттока средств за границу. ВВП за первый квартал не поднялся до установленных контрольных ориентиров. Неопределенность с правительством внесла в этот «недогруз» свою лепту.
В восьми предыдущих легислатурах власти в Испании демократического периода (начавшегося после смерти Франко в 1975 и принятия Конституции в 1978) победившая партия всегда имела абсолютное большинство в Конгрессе (начинается со 176 мандатов), что позволяло ей без проблем провести своего человека в премьеры и формировать кабинет без оглядки на оппозицию.
С девятым сроком сразу по озвучивании данных избирательной комиссией стало ясно, что с премьером ничего не будет понятно. Ни один из двух возможных альянсов — правые (Народная партия — Partido Popular или РР плюс «Граждане» — Ciudadanos или C’s) и левые (Социалистическая рабочая партия — PSOE и «Мы можем» — Podemos) до абсолютного большинства в Конгрессе не дотягивал. Добирать же недостающие голоса мандатами политических карликов — об этом поначалу никто из грандов и думать не хотел.
Кое-как крупные фракции сторговались между собой по кандидатуре председателя палаты: им стал социалист Патчи Лопес. В «общем зачете» представляемая им партия (90 мест) уступала народникам (123), чей лидер на тот момент и рулил правительством. По логике политической борьбы, предусматривающей применение компромиссов и уступок в одном месте в обмен на получение преимущества в другом, PSOE должна была, в качестве ответной любезности, согласиться предоставить возможность лидеру РР Мариано Рахою пойти на второй премьерский срок.
Однако главный социалист Педро Санчес решил изменить правила игры и в итоге внутри Конгресса о кандидатуре на пост руководителя исполнительной власти парламентариям договориться не удалось.
На политическую сцену пришлось выступить королю Фелипе VI, который, согласно Конституции имеет право предложить претендента, если в Конгрессе с этим затык. Монарх пригласил на собеседование Рахоя, который… вежливо отказался выставить свою кандидатуру на голосование. Опытный политбоец видел, что голоса народников (см. цифру выше) даже в сумме с голосами C’s (40) победную сумму не составят, и решил не портить свой имидж проигрышем.
После этого наступила очередь Санчеса, который королю не отказал.
Но тут у социалиста случилась новая нелогичность: вместо того, чтобы пойти на союз с популистами из Podemos (69 мандатов) и добить остатки до уровня абсолютного большинства мелочью в виде голосов нескольких фракций, сгруппировавшихся вокруг «Объединенных левых» (Izquierda Unida или IU), Санчес пошел на контакт с «гражданами». Сiudadanos лидера PSOE поняли и приняли, а вот остальные фракции Конгресса — нет. Более того, популисты из Podemos заявили, что «с C’s в одном блоке — вообще никогда и ни за что». Получив с интервалом в сорок восемь часов на голосовании в Конгрессе по посту премьера два раза от ворот поворот (129 и 130 голосов «за») главный социалист задумался. Тем временем обратный отсчет «до роспуска парламента осталось… дней» начался.
По Конституции Испании кандидатуру премьера можно выносить на голосование сколько угодно раз. Ограничений на этот процесс наложено лишь два: во-первых, между волеизъявлениями должно лежать не менее двух полных суток, а во-вторых, упражняться в поднимании рук за того или иного кандидата депутатам разрешается не более чем в течение двух месяцев с момента первого голосования. Санчесу нужно было уложиться до 2 мая включительно.
И он взялся за сколачивание «тройственного союза» PSOE-Podemos-Ciudadanos. Чистая арифметика такого блока обеспечивала бы его участникам безоговорочное абсолютное большинство, но человеческий фактор с бездушной математикой мириться не пожелал. Главный популист Пабло Иглесиас дружить домами, в смысле партиями, с главным прогрессистом Альбертом Риверой отказывался. Главный же социалист Педро Санчес упорно рассчитывал соединить несоединяемое, не веря при этом в то, что Иглесиасу удастся уговорить (в случае отказа блока от услуг «граждан») мелочь, собравшуюся вокруг «Объединенных левых» и компенсировать этим потерю альянсом голосов C’s.
Главный народник Мариано Рахой наблюдал за этим процессом уже совершенно спокойно, пару раз обмолвившись, что готов протянуть руку социалистам и состряпать с ними коалиционное правительство, где он, Рахой, продолжил бы премьерствовать, а Санчесу предложил бы пост первого вице.
О том, что такое предложение неприемлемо, знали прекрасно обе стороны, но воду оно могло лить только на сторону народников. Которые, проявив инициативу, выглядели в глазах электората и обеспокоенного ситуацией короля борцами за интересы страны, а обозначившие своим молчанием фактическое «нет» социалисты — партией, сосредоточившейся исключительно на интересах собственных.
Когда Санчес понял, что Podemos все-таки не шутят, что с прогрессистами им не по пути, и что мелкие левые фракции уговорить на положение подчиненных в союзе с социалистами Иглесиас в состоянии, было уже поздно: король вызвал всех «на ковер». Дон Фелипе провел 26 апреля беседу с глазу на глаз с лидером каждой парламентской фракции, вне зависимости от ее размера и степени влияния (переговорщиков набралось под десяток, считая главу Конгресса Патчи Лопеса). И пришел к выводу, что он возможностью рекомендовать кого-то парламентариям в качестве новой (старой) кандидатуры на пост премьера пользоваться не станет. Результат ясен заранее. В оставшиеся несколько дней задружиться с Podemos и IU «с серьезными намерениями» лидер PSOE уже просто не успел.
Мариано Рахой же, оставшийся теперь, как минимум, до 26 июня руководителем правительства, на финише этого «смутного периода» сумел поднабрать очков у электората. Рассказав с трибуны премьера о своих планах изменить распорядок рабочего дня испанца с тем, чтобы заканчивать его в 18 часов (сейчас — в 20 — 21) и пообещав очередное снижение налоговых ставок. В ситуации, когда обещания нельзя начать выполнять по независящим от обещающего причинам, делать такие заявления — значит ходить с небьющихся козырей.
Рахой рассчитывает, что новые выборы его партии принесут результат лучше, чем достигнутый ею 20 декабря 2015 г. Вопрос в том, насколько лучше. Если добиться абсолютного большинства народникам не удастся, не будет удивительным появление у них союзника в виде Ciudadanos. Как ни крути, а от внезапного движения «граждан» в сторону социалистов сильно припахивает конспирологией: до определенного момента РР и C’s рассматривались политологами, как друзья-не-разлей-вода.
Так что перемещение Альберто Риверы в сторону Педро Санчеса подозрительно похоже на тонкий ход конем Рахоя: сейчас премьерское место все равно не взять, а чтобы противник не смог в достаточной степени сгруппироваться, надо заслать ему такого друга, который противостоящий альянс развалит изнутри. Что и произошло. Нет сомнения в том, что Рахой еще к моменту своего отказа королю уже понял, что действовать надо по принципу «так не доставайся же ты никому» это премьерское кресло.
И сумел сыграть настолько хитро, что никто из испанских политологов не заметил, что C’s — не простой конь, а троянский.
Владимир Добрынин