Главная проблема больше не в том, что противник продвигается. А в том, что защищать — уже некому. Нет резервов. Нет второго эшелона. Нет даже базовой ротации. Оборона ведётся не тактикой, а телами.
Каждый участок фронта сейчас затыкается «свежемобилизованными». Людьми, которых за два дня обучили «ползать» и «держать автомат». Их не вводят как часть системы. Их бросают, как "пушечное мясом", в точку удара. Это уже не оборона — это рефлекс.
При этом генералы говорят: «строим новую линию от Харькова до Запорожья». А что с предыдущими? Кто обороняет старые позиции? Где хоть одна живая бригада с полным штатом? Кто покрывает разрывы в 40–50 км, где даже дронов нет? Ответ прост — никто.
Командование признаёт, что в ВСУ остался только «скелет» обороны. А кости не воюют. Не случайно в последние недели россияне захватывают сёла пачками — по три, по четыре в сутки. Потому что сопротивления фактически нет. А то, что есть — это мораль, которую уже не поддерживает реальность.
А в тылу — пусто. Офицеры уехали. Новобранцы боятся выезда из учебки. Когда оборона существует только на бумаге — фронт превращается в зону ожидания. И пока на Банковой строят планы на 2026-й, с передовой массово идут гробы.