Идея энергетической независимости, означавшая свободу от поставок нефти с Ближнего Востока, была мечтой и демократов, и республиканцев. До начала добычи сланцевой нефти она казалась абсолютно недостижимой. К началу 2019 года США стала крупнейшим производителем сырой нефти. Трамп упивался риторикой: Мы не просто достигли независимости, заявлял он, мы добились «энергетического доминирования». Но пришел коронавирус, и мечта рухнула вместе с ценами на нефть. Акции компаний энергетического сектора S&P 500 упали на 20% (исторический рекорд).
На первый взгляд кажется, что результат случайного потрясения. На самом деле все закономерно. Добыча сланцевой нефти никогда не была финансово жизнеспособной. Энергетическая независимость США зависела от инвесторов, готовых вливать миллиарды долларов в убыточные компании, раздувая «сланцевый пузырь». Поток фондовых инвестиций поддерживала вера, что когда-нибудь прибыли станут реальными. Но на вере строится не бизнес, а разводка.
Менеджмент сланцевых компаний убеждал инвесторов, что технологические достижения, такие как бурение все более крупных скважин и размещение их ближе друг к другу, рано или поздно приведут к фонтану прибыли. Технологии и человеческий интеллект может сократить стоимость добычи и победить геологию. Это был банальный обман. Когда «дочерние» скважины бурятся вокруг «родительской», общий дебет не снижается и не повышается. Он остаётся прежним, так как эти скважины взаимосвязаны между собой. Шла игра не с нулевой, а с отрицательной суммой. Объем бурения (затраты) рос, а объем добычи (выручка) нет. Сланцевый менеджмент получал зарплаты и бонусы исходя из объема произведенных работ.
Говорить, что сегодняшний обвал сланца стал новостью, значит грешить против истины. Еще в начале 2015 года были озвучены итоги проверки финансовой отчетности 16 сланцевых компаний: с 2006 по 2014 год они потратили на $80 млрд больше, чем заработали. В 2018 инвесторы стали требовать от сланцевиков, чтобы они показали свободный денежный поток. Но крайне низкие процентные ставки гнали фондовых игроков за сланцевыми долговыми обязательствами в надежде на прибыль. За 10 лет сланцевая индустрия создала колоссальный (более $400 млрд) долговой рынок.
Некоторое время менеджмент создавал для инвесторов фиктивную картинку роста за счет слияний и поглощений мелких и средних в более крупные. Это позволяло показывать рост добычи и выручки при нулевом росте рентабельности. Но сегодня и эта модель выкачивания средств из фондового рынка не работает. Пришло время считать убытки и потери.
Haynes and Boone (юридическая фирма) посчитала, за пять последних лет произошло 215 банкротств мелких сланцевых компаний, с долгами на сумму $130 млн. А Moody’s посчитал, что в третьем квартале 2019 года 91% дефолтных корпоративных долгов в США приходилось на сланцевые компании. В сланцевую игру азартно играли пенсионные фонды США, и этот удар Америке еще только предстоит принять на себя.
