В нашем разговоре Бэтмен, не скрывающий своего настоящего имени, старался не говорить о выполнении конкретных боевых задач Группой быстрого реагирования, которой он командует, ссылаясь на военную тайну. Сказал только (видимо, это не секрет), что его солдаты принимали участие в боях в районе луганского аэропорта, где захватили значительные военные трофеи. Кроме того, Беднов-Бэтмен признался, что и сегодня его бойцы регулярно выходят на позиции на линию фронта, которая проходит сегодня по Бахмутке (трассе из Луганска на Первомайск-Горск-Лисичанск) и Станично-Луганскому району.
— Чем вы занимались до начала всех этих событий?
— Я был обычным пенсионером МВД, офицером запаса, вышел на пенсию в звании капитана в 2006 году, работал в службе безопасности разных предприятий в городе. У меня есть семья, жена, двое детей, которых я был вынужден, после того, как все завертелось, вывезти в другое государство.
— Как вы попали в ряды "Армии Юго-Востока", почему решили воевать за независимость Донбасса?
— Я очень болезненно переживал то, что происходило в Киеве в октябре-декабре. Все эти события — Майдан, государственный переворот — естественно не могли пройти мимо меня, потому что я сам по себе человек законопослушный и видел, что за беззаконие творится в столице. Я смотрел, что вытворяют так называемые мирные демонстранты, "они же дети", с сотрудниками милиции: их там избивали, сжигали заживо. Такое в любой стране мира называется тягчайшим преступлением.
Все то, что творилось тогда, ни в какие рамки не вписывалось. И все это подавалось под соусом жесточайшей русофобии, расовой ненависти, фашизма, нацизма, превосходства украинской нации над всеми остальными. И когда эта волна беспорядков докатилась все же до нас в марте, когда радикалы нашего местного разлива братья Серпокрыловы (руководители штаба политической партии "УДАР" в Луганской области) устроили здесь стрельбу по ребятам из "Молодой гвардии" (одна из первых организаций, созданных в начале движения сторонниками референдума), когда ранили наших молодых товарищей, вот тогда я уже понял, что шутки кончились.
Я понял, что вопрос стоит просто о выживании русскоговорящих людей. И это не преувеличение, ведь когда озверевшие молодчики "пустили кровь", стало понятно, что само собой это не кончится, и нам нужно себя защищать. А когда после захвата здания СБУ проходили мирные протесты и оружия на улицах еще не было, милиционеров нашего города в Киеве назвали предателями, а сюда двинули войска с тяжелой техникой. Поэтому было ясно, что нас идут уничтожать, и мы были вынуждены взять в руки автоматы.
Вначале жена очень серьезно переживала и была недовольна тем, что я участвую в протестных акциях, волновалась за меня, но морально была всегда на моей стороне. А когда начались обстрелы города, у нее уже сформировалось четкое убеждение, что нужно бороться, не сидеть на месте, иначе нас уничтожат.
— Как вышло так, что Вы возглавили подразделение "Армии Юго-Востока", которое теперь называют "элитным"?
— Изначально я примкнул к движению Алексея Мозгового и был в сформированном им "Народном ополчении Луганщины". И когда здесь начали организовываться подразделения по типу воинских, те друзья, с которыми я пришел в ополчение, сказали мне: "Саныч, тебе быть командиром, потому что ты – офицер, имеешь и организационный и военный опыт". Они действительно были правы, ведь в милиции я был командиром роты специального назначения, и, естественно, опыт имелся. Я четко осознавал, когда люди тебе доверяют нельзя им отказывать, нужно оправдывать их доверие, вот так я и стал командиром.
— Расскажите, а в чем состоит ваша нынешняя служба, и чем занимается ваша ГБР "Бэтмен"?
— Я занимаюсь… войной. Поддерживаю боеготовность крупного военного подразделения, обеспечением военнослужащих едой, одеждой, экипировкой, вооружением, боеприпасами. Это целый комплекс забот и задач, которые стоят перед любым командиром, и которые он должен выполнять. Ведь назваться командиром просто, а быть им очень хлопотное и ответственное дело.
Я ни в коем случае не жалуюсь. Я как командир беру на себя ответственность за каждого своего бойца, и считаю, что люди, которые с оружием в руках защищают свою землю, должны быть ограждены от всех бытовых проблем, а командиры должны обеспечить людям нормальные условия. Для меня каждый боец – это личность со своим внутренним миром, со своими заботами и мировоззрением. Это не пушечное мясо, не винтик в огромном организме, это, прежде всего, человек, и от этого я отталкиваюсь всегда.
Мое подразделение очень многопрофильное. Мы выполняем разные задачи. Обо всех я не могу рассказать, но отмечу, что в том числе мы сейчас занимаемся правоохранительной деятельностью, ведь у нас только сейчас начала работать эта система. Она пока делает первые шаги. Сейчас нам пришлось взять на себя роль полиции, потому что когда была самая активная, горячая фаза боевых действий, тогда правоохранительная система не работала вообще, а порядок в тылу в городе должен был соблюдаться. И поскольку мне это близко, мы взвалили на себя эти обязанности, и люди начали к нам обращаться за помощью.
— По поводу чего?
— Чаще всего это было бытовое пьянство, ганство, дебоши. Были, конечно, и факты мародерства, кражи. Нами были задержаны несколько человек за убийства, они арестованы и ожидают суда. Предварительные материалы по ним собраны и задокументированы как положено.
А пьяницы и семейные ганы-дебоширы попадали и попадают к нам на перевоспитание. Кстати, у нас сухой закон в подразделении. Штрафов мы никогда ни с кого не брали, люди искупали свои грехи, например, рытьем окопов. Здесь эти пьяницы работают, и удивительные вещи происходили — несколько человек излечились! А один из задержанных, после отбытия здесь 10 суток, даже обратился с просьбой оставить его у нас, чтобы он снова не спился. Как оказалось, у человека золотые руки, мы его определили в нашу ремонтную мастерскую, он оказался отличным оружейником.
— Удалось ли ГБР повлиять на рост преступности в Луганске?
— После того как мы сюда приехали, в окрестных кварталах стало тише и спокойнее. Люди знали, что могут к нам обратиться и всегда получат помощь, а негодяи и мерзавцы будут усмирены и понесут заслуженное наказание.
— Кто входит в вашу группу?
— В основном это все наши земляки, луганчане, жители региона. Есть, конечно, и несколько добровольцев из России, но это никакие не "наемники", о которых говорят в Киеве. Эти люди, россияне, — те, кто приехал защитить русскоязычный народ Донбасса.
У меня был случай, когда летом к нам приехали двое студентов из РФ с просьбой взять их к нам. Я им отказал, ведь они были совсем не подготовлены для войны, даже оружие в руках никогда не держали. Может они отличными учеными в будущем станут, но на войну им нельзя. Парни тогда отошли от меня, о чем-то поговорили и снова подошли. Они попросили оставить их в подразделении, чтобы они могли хоть чем-то нам помочь. Я тогда посовещался с командирами, и мы определили студентов в хозчасть. Там они 1,5 месяца, что были здесь, пересчитывали гуманитарку, боеприпасы, помогали на кухне, в общем, занимались "нашим домом", но, ни в коем случае, не были обслугой. Когда они уезжали, я им совершенно искренне сказал, что они тоже приняли участие в боевых действиях, ведь тыл – это тоже фронт.
— Были ли у вас случаи, когда бойцы уходили из ГБР?
— Я всем сразу рассказываю о войне без прикрас, объясняю, что боевая романтика есть только в кинофильмах. Я всегда даю людям время подумать, прежде чем вступить в наши ряды, потому, что участие в боевых действиях - это сам по себе очень ответственный и важный шаг в жизни каждого человека, и он должен сам решить, а готов ли пойти на такую жертву. Я всегда говорю людям, лучше вы скажите свое твердое "нет", чем жиденькое "да", а потом бросите оружие и дезертируете с поля боя, и ваши товарищи останутся без прикрытия. Были такие люди, которые после нашей беседы говорили "нет", и мы их не осуждаем, это их выбор.
- Но выгонять, наверняка, приходилось?
— У меня свой принцип комплектования. Ко мне приходят по рекомендации тех людей, которых я знаю лично, либо тех бойцов, что служат в группе. У нас в ГБР за какой либо проступок несет ответственность не только человек, его совершивший, но и тот, кто его привел.
Кроме того с каждым прибывающим бойцом я провожу предварительную беседу, в которой рассказываю о наших порядках. У меня залетов в подразделении не бывает, ведь каждый первый случай может стать последним. Если есть где-то хоть один шажок в сторону от принятых правил, то человек безжалостно изгоняется. Ведь сама принадлежность к ГБР – это уже своего рода принадлежность к элитному подразделению и носить значок с летучей мышкой – это большая честь, а ее нужно добиться.
Все мои бойцы заинтересованы в том, чтобы избавиться от человека недостойного. Я всегда говорю людям, что своими позорными действиями нечистоплотный боец запятнает нас всех, и нам потом придется отмываться от этого пятна. Так что "крыс" прогоняли, конечно, сразу.
— Есть ли в вашем подразделении женщины?
— Конечно, есть. Например, мой заместитель — женщина, есть штабные работники, повара, девочки в отделе кадров работают. Но есть у нас женщины и на позициях. Например, "Астра", которая сейчас проходит обучение, чтобы стать минометчицей. Есть женщины снайперы, санинструкторы. У нас их не много, и, естественно, мы к ним относимся с некоторой "трепетностью", стараемся оградить от всех ужасов. Но некоторые просто рвутся в бой, хотят обязательно быть на передовой.
— Как вам удалось добиться идеальной дисциплины?
— Взаимное уважение – вот основа моей дисциплины. Оно у нас в подразделение проявляется от рядового бойца до командира и наоборот. На страхе и запугивании, на идиотских приказах, например, "строить забор отсюда и до понедельника", на этом ничего не построишь. Если отношения и подчинение основывается на отрицательной мотивации, то ничего хорошего из этого не выйдет: люди просто перестанут тебя защищать, они развернутся и уйдут, ведь зачем им такие командиры и такая война. Вся наша дисциплина поддерживается на уважении и человеческом отношении, и так везде должно быть.
— И все же тут у вас не регулярная армия. Термин "полевой командир" как будто бы сам подталкивает к "махновщине" что ли. Не возникало ли у вас желания выйти из подчинения центру и вести "свою" войну по примеру Алексея Мозгового, самого, пожалуй, известного сегодня в России командира ополченцев? Ведь если ты "команданте", то значит уже и политик.
- Я приверженец идеи единой страны — Новороссии, я никогда даже не делил нас на донецких и луганских. Для меня ЛНР и ДНР едины, а границы между ними просто формальность. Я вообще государственник, я родился и вырос в огромном, мощном государстве социальной справедливости, в Советском Союзе, поэтому мне никогда даже в голову не приходила мысль о какой-то "собственной" территории и управлении ею. Я никогда не думал о том, чтобы где-то оттяпать себе "хуторочек" и быть там "главнокомандующим". Я против удельных княжеств. У нас должно быть единое государство, люди, объединенные одной историей, одной верой.
Кстати, я не думаю, что Мозговой устроил себе какое-то отдельное "княжество", как об этом говорят некоторые. ЛНР существует в границах бывшей Луганской области Украины, и все территории, которые сейчас под контролем разных подразделений, — это единое государство. Вся эта земля принадлежит народу Луганщины и никому другому.
— Но вы ведь человек не без амбиций — даже баллотировались на пост главы ЛНР, и как вышло, что избиратели в итоге не увидели вашу фамилию в бюллетене?
— По техническим причинам ее в итоге не внесли. Больше всех расстроились мои друзья и знакомые, а я в общем-то нет. Ведь для меня это была своего рода "проба пера". Я считаю, что прошла она успешно, потому что разговоры в Интернете и по городу были положительными. Люди хорошо отнеслись к моей инициативе, к тому, что ополченец баллотируется. И для меня это уже своего рода достигнутый результат. Я уверен, у меня все еще впереди, ведь это не последние выборы.
Понимаете, сегодня дело вовсе не в каких-то конкретных персоналиях, не в личных амбициях кого-либо из претендентов. Само событие было важно для нашей молодой республики. Это один из признаков складывающейся государственности. На этих выборах люди подтвердили свой майский выбор и это само по себе хорошо.
Источник
