О роковом событии рассказывает публикация, подготовленная на основе малоизвестных или ранее не публиковавшихся документальных свидетельств.
Гладко было на бумаге
Двадцать лет об обстоятельствах ранения Ватутина не принято было распространяться. Официальная «История Великой Отечественной войны» отделалась общими фразами: его машину «обстреляли по-разбойничьи, из-за угла, украинско-немецкие националисты».
Лишь в 1965 году, когда полководцу посмертно присвоили звание Героя Советского Союза, появилась «единственно правильная» версия случившегося — статья члена военного совета фронта Крайнюкова, который был вместе с Ватутиным в роковой день под огнем. Ее автор героизировал атмосферу того довольно нелепого боевого столкновения и не упомянул о потере автомашины с документами. С тех пор гибель генерала пополнила канонический список «злодеяний украинских буржуазных националистов».
События, предшествовавшие ранению, детально изложены в справке, подписанной 1 марта 1944 года заместителем начальника Управления контрразведки СМЕРШ 1-го Украинского фронта генерал-майором Беляновым.
В 16 час 30 мин 29 февраля военный совет фронта закончил работу в штабе 13-й армии генерала Пухова (Ровно) и выехал в штаб 60-й армии (Славута).
Офицер по особым поручениям командующего полковник Семиков выслал офицера оперативного отдела штаба фронта майора Белошицкого разведать пути проезда. Изучив три маршрута, майор доложил Пухову наиболее приемлемый: Ровно — Здолбунов — Острог — Славута. Он же проинформировал генерала, что накануне у села Гоща был ожесточенный бой партизан с отрядом УПА, а местные жители сообщают о многочисленности «лесных братьев».
Однако опытный боевой командир не предложил командующему дополнительной охраны и бронетехники сопровождения. Меры предосторожности ограничились высылкой «студебеккера» со взводом солдат для доразведки маршрута.
Около 19.00 кортеж из четырех машин (в других документах — из трех), в которых находились Ватутин, член военсовета Крайнюков, 10 штабных офицеров и несколько бойцов охраны, подъехал к окраине Милятина. В поселке якобы слышалась стрельба (?).
Ватутин велел остановиться и отправил майора-порученца выяснить обстановку. Здесь машины и попали под обстрел бойцов УПА, которые, прячась за домами, взяли противника в клещи. Ватутин получил в верхнюю часть правого бедра пулю, раздробившую кость. Водитель одной из машин М.(фамилию не называем сознательно) испугался и рванул с поля боя.
Бойцы охраны Царев и Кочетков усадили истекавшего кровью генерала в «додж», но авто, отъехав, перевернулось. «Виллис», которым дальше повезли Ватутина, застрял в непролазной грязи. В ближайшем селе нашли сани и на них доставили раненого в госпиталь №50613-й армии. Увы, пострадавший потерял много крови, а квалифицированная помощь была оказана только спустя пять часов...
Нарком внутренних дел УССР Василий Рясной 2 апреля отправил заместителю главы НКВД СССР Василию Чернышеву докладную с описанием чрезвычайного происшествия. В документе отмечалось, что нападавших было 30 - 40, охрана «энергично отстреливалась», но «бандитам удалось окружить одну машину, в которой находилось 3 человека, и в перестрелке последние были убиты». Так завуалированно признавалась потеря на поле боя одной из машин.
Заработал бюрократический механизм «отмазок»: вскоре в бумагах фигурировала «банда в 300 - 350 человек, напавшая на товарища Ватутина». В район боя перебросили части войск НКВД, начались зачистки, в ходе которых полегло немало «лесных братьев», оказавшихся в районе Милятина. За 20 дней апреля было проведено 65 чекистско-войсковых операций, стоивших жизни 1129 «бандитам».
«Но разведка доложила точно...»
...На Волыни действовала разведгруппа Наркомата госбезопасности «Тайга», частично состоявшая из поляков. Работу группы «таежников» лично контролировал начальник 4-го Управления НКГБ СССР (зафронтовая разведывательно-диверсионная работа) опытный чекист Павел Судоплатов.
После нападения на Ватутина «Тайга» получила указание немедленно переключиться на розыск участников дерзкой акции. Уже 9 апреля 1944-го разведчики передали в НКВД УССР информацию об обстановке накануне боя. Дорогу между селом Сеянцы и Милятином «держала» боивка службы безопасности (СБ) подполья ОУН из села Колесники Гощанского района под командованием Феодосия Павлюка.
Туда же подтянулись отряды «Черкеса» и «Жука» — не более 100 бойцов. Они организовали засаду (видимо, планировалось нападение на маршевую воинскую часть. — Авт.), а повстанцы Павлюка должны были прикрывать основные силы у Милятина. В таком случае странной выглядит советская версия о стрельбе в поселке: ведь выстрелы демаскируют засаду.
По данным «Тайги», среди людей «Черкеса» был некий «видный немец». Скорее всего, речь идет о немецком офицере, что в общем-то не- удивительно: в 1944-м командование УПА сотрудничало в разведывательно-подрывной сфере с гитлеровцами. Известно, что советская сторона в операциях против повстанцев захватила в плен до 300 офицеров нацистских спецслужб, а отдельных «солдат фюрера» ликвидировала в подполье СБ ОУН в 1947-м. Но более интересен другой факт.
Среди нападавших был венгерский лейтенант — искусный стрелок, поражавший противника из обычной винтовки с нескольких сотен метров. Именно он, по утверждениям некоторых источников «Тайги», ранил полководца.
Дополнительные сведения о нападении сообщил следователям НКВД на допросах в апреле 1946 года пленный Федор Воробец («Верещака») — бывший командир группы УПА «Схід», руководитель подполья на Волыни. Ему поступили отчеты «Ворона» — командира надрайонного провода ОУН и рапорт командира личной охраны сотника «Деркача». Эти документы подтвердили, что трофеем повстанцев стала штабная автомашина; по найденным в ней бумагам была установлена личность высокопоставленного пассажира.
Наконец, собственную версию случившегося изложил захваченный в 1944-м командир соединения УПА «Холодный Яр» Евген Басюк («Черноморец»). По его словам, в Милятине оказалось 12 бойцов СБ «Примака» из Славуты и несколько местных боевиков. Захваченные врасплох прибытием кортежа, они вынуждены были принять бой. Огонь сосредоточили на первой машине, которую затем обыскали. Документы передали по инстанции руководителю подполья Волыни Богдану Козаку («Смоку»). Трофейную генеральскую шинель из добротного сукна донашивал интендант куреня УПА «Богун»...
Боевку «Примака» вскоре ликвидировали советские войска. А сам Басюк, кстати, спасаясь от неизбежной «вышки», пошел на сотрудничество с властями — пребывал в рядах печально известных «нарушениями соцзаконности» спецгрупп, легендированных под повстанцев. Любил щеголять в кителе капитана госбезопасности, за которого себя выдавал. В 1948-м он был осужден на 25 лет лагерей за мародерство и взяточничество.
Так что же там случилось?
Судя по всему, полную и достоверную картину фатального для Николая Ватутина боя вряд ли удастся описать — ситуация обычная при исследовании событий далекого прошлого. Однако некоторые выводы все же можно сделать. Во-первых, говорить о преднамеренном нападении (заранее подготовленной засаде) именно на кортеж генерала нет оснований.
Это была случайность, какими изобилует история войн. Но случайность значимая. Поскольку трагическая встреча все же произошла, сценарий ее развития выглядит совершенно естественно: украинские «лесные братья» и советская сторона находились в состоянии войны, о причинах которой написано достаточно.
Во-вторых, бой в Милятине был внезапным для обеих сторон, скоротечным и практически неуправляемым. По тактическим меркам Второй Мировой это была заурядная стычка, однако ее последствия — весьма ощутимы для интеллектуального потенциала Красной армии, в которой Ватутин служил с 1920 года.
Генерал внес весомый вклад в развитие военного искусства в таких вопросах, как окружение крупных группировок противника, применение подвижных групп фронтов, организация глубокой обороны.
Увы, это далеко не единичный случай гибели полководца высокого ранга. Даже в победном 1945 году, в ходе Восточно-Прусской операции, на командном пункте получил смертельное ранение осколком талантливый командующий 3-м Белорусским фронтом дважды Герой Советского Союза генерал армии Иван Черняховский. Ему в то время не было и сорока...
Наконец, справедливым будет вопрос о необходимости и достаточности мер предосторожности. Почему для сопровождения командующего самым мощным фронтом (две танковые, авиационная и семь общевойсковых армий) не выделили бронетехнику и подразделение автоматчиков? Похоже, были проявлены либо халатность, либо недооценка сил противника.
Конечно, регулярные войска гораздо мощнее «лесных братьев» — необученных, без тяжелой техники (в 1944-м на Украине на одного убитого солдата войск НКВД приходилось около 16 ликвидированных бойцов УПА). Однако один инсургент, по мнению специалистов, приковывает к себе до десятка правительственных солдат. На его стороне внезапность да и сама природа («батько наш зелений ліс, ніч наша мати» — пели украинские повстанцы).
Адекватно ли действовал сам Ватутин? Имея горстку людей, не зная численности противника, он остановил кортеж в заведомо невыгодных условиях. А ведь первая команда, отдаваемая при обстреле колонны, должна быть: «Увеличить скорость!».
