- Как в России оценивают итоги прошедшего в Пекине саммита АТЭС и встречи лидеров РФ и КНР, состоявшейся "на полях" этого мероприятия?
- Все мероприятия на прошедшем саммите АТЭС в Пекине для России были благоприятными с точки зрения итогов, как внешнеполитических, так и связанных с развитием отношений как многосторонних, так и двухсторонних с Китаем в конкретных областях.
На саммите 2012 года во Владивостоке Россия выдвинула ряд инициатив, в том числе в области энергетического сотрудничества в плане выстраивания, скажем, рациональной основы для торговли ресурсами в Азиатско-Тихоокеанском регионе, в области преодоления последствий стихийных бедствий, охраны окружающей среды. Все они, так или иначе, получили свое развитие в Пекине.
Такие мероприятия, по традиции, используются для проведения двухсторонних встреч. Они начались в Пекине, продолжились в Брисбене на саммите "большой двадцатки".
Что касается российско-китайских встреч, то лидеры наших стран президент Владимир Путин и председатель КНР Си Цзиньпин в текущем году встречались уже шесть раз, то есть, время своих заграничных поездок они используют очень эффективно, чтобы решать как многосторонние, так и двухсторонние вопросы.
Двухсторонняя повестка дня, как и график встреч, были в Пекине исключительно насыщенными.
Главной темой на встрече Путина с Си Цзиньпином стало развитие торгово-экономических отношений. Это отражает объективный факт – факт набирающего обороты сотрудничества в той области в самых разных областях.
Сделаю одну важную оговорку. Это - не вдруг, не неожиданность. Это объясняется необходимостью разворота России в Азию в экономической сфере. Она была осознана нашим правительством и начала реализовываться задолго до возникновения нынешних обстоятельств в мировой политике, я имею в виду санкции, наложенные на нас США и Евросоюзом искусственно и несправедливо.
Еще раз скажу: поворот в Азию – осознанный шаг, его необходимость выявилась значительно раньше, чем нынешний поворот политической конъюнктуры. В частности, это касается масштабной и амбициозной программы хозяйственного освоения Восточной Сибири и Дальнего Востока России. И здесь не надо никому ничего доказывать, все совершенно очевидно. АТР – наиболее динамично развивающийся регион мира в посткризисный период (я имею в виду кризис 2008 года) и сохраняющий высокий спрос на товары российского экспорта и, в принципе, способный обеспечить наши потребности в самых разнообразных товарах, в том числе в продукции высоких технологий.
Ну а в текущий, непростой для нас момент, сюда добавляется и такой весомый довод, как отсутствие санкций. Наши основные партнеры в регионе – в первую очередь, конечно, Китай, не только не присоединились к санкциям, но и категорически отвергают санкции как инструмент международной политики.
- Раздаются голоса, что подписание между Россией и Китаем контракта о поставках газа по "восточному маршруту", а также меморандума о поставках по "западному маршруту" является средством давления на Запад, что ради этого Россия пошла на значительные уступки Китаю по цене, что газовые контракты нам невыгодны. Как Вы можете это прокомментировать?
- Думаю, что в этих рассуждениях много непрофессионального. Иной раз диву даешься, как возникают в головах такие предположения, а иногда даже утверждения. Создается впечатление, что те, кто высказывает их, сидели под столом, и слышали, о чем говорят переговорщики. Но, это, скажем, ремарка.
Знаете, мировая конъюнктура переменчива, как политическая, так и экономическая. В ней чередуются спады и подъемы, это было всегда, это и "наезды", говоря простым языком, переживали многие страны, в том числе и Китай.
Так что, первое, здесь нет ничего нового.
Второе, то, что подписано сейчас по поставкам газа в Китай, это меморандум. Он свидетельствует не просто о намерениях сторон, он фиксирует большую работу, которая уже проделана, и которая, в принципе, выводит на финишную прямую, на подписание контракта.
В мае в Шанхае между компаниями двух стран был подписан коммерческий контракт по поставкам по восточному маршруту, а во время визита в Россию премьера Госсовета КНР Ли Кэцяна в октябре было подписано межправительственное соглашение, которое фактически объединило в единый пакет весь набор договоренностей этого мегапроекта. А на западном участке до такого пакета еще далеко.
Надо хорошо себе представлять, что это не покупка на базаре картошки или яблок, любые контракты такого рода – это тома документов, фиксирующих различного рода технические детали, в том числе и в области ценообразования. Я, как посол, как представитель государства, могу сказать, что правительство и близко не подходит к обсуждению каких-либо коммерческих условий, это – не наша игра. Наша задача – обеспечение политической поддержки, содействие достижению межправительственных договоренностей, которые определяют рамки для заключения такого рода сделок.
А если говорить о заключении коммерческого контракта, я убежден, что наши переговорщики никогда не пойдут на условия, которые в чем-либо ущемляли бы наши интересы. У нас ничего, никто и ни за что в убыток себе продавать не будет, я в этом абсолютно убежден.
В целом цена на газ по "восточному маршруту" имеет гибкие рамки, и Россия ничего проиграть не может. Формирование цены очень сложный длительный процесс. Тут учитываются и предоплаты, и скидки, и налоги, которые должны платить своим государствам и продавец, и покупатель, и цена на строительство трубопровода и доставку газа. У Китая основные потребители газа находятся на юге, значит, ему надо учитывать строительство трубы от 1,5 до 2 и более тыс. км по своей территории.
Поэтому такие скоропалительные и однозначные суждения по поводу того, выиграли мы или проиграли, не просто ошибочны, для них нет реальной базы, нет аргументов и доводов. Если они есть – давайте их обсуждать.
А когда говорят о контрактных ценах – давайте посмотрим, а какие цены у других поставщиков энергоресурсов в Китай? Эта информация, естественно, далеко не всегда подлежит разглашению, она является коммерческой тайной.
По вопросу о наших поставках газа из Западной Сибири в Западную Европу нам чинят препятствия сами европейцы, создавая искусственные конструкции, типа третьего энергопакета, хотя я не собираюсь рассуждать, плох он, или хорош, это дело самих европейцев. Но, совершенно очевидно, что он никак не учитывает интересы России, и это трудно назвать дальновидным подходом, поскольку одной рукой в ладоши не хлопнешь. Уж если речь идет о кооперации, то нужно, наверное, как-то выстраивать баланс интересов, а не диктовать свои, по их мнению, более правильные схемы. К сожалению, у наших западноевропейских партнеров просматривается такой подход. Они считают, что это - константа, а остальное – только приближение к ней. Так в мировой торговле не бывает.
Хочу отметить, что углубление нашего сотрудничества с Китаем никакой угрозы никому не представляет. Мировая конъюнктура, как я уже говорил, и политическая, и экономическая, переменчива. Китай понимает, что в лице России он имеет долгосрочного партнера, а он заинтересован именно в долгосрочном сотрудничестве, иначе зачем ему эти мегапроекты? Он не ждет от России каких-либо неожиданностей, как, например это происходит в отношениях Европы с нашей страной, и выстраивает отношения на перспективу.
Мы, конечно, учитываем меняющуюся конъюнктуру, тем более, когда она нам благоприятствует, но при этом видим и определенные ограничители конъюнктурного подхода, так что записывать происходящее в минус, не просто неверно, а элементарно непрофессионально.
Надо сказать, что наше сотрудничество с Китаем не сводится только к энергетике. Да, у нас формируется, как мы говорим, энергетический альянс. И мы тоже заинтересованы в сотрудничестве на долгие годы вперед, прежде всего потому, что освоение энергетических ресурсов – это длительный процесс, требующий больших объемов капиталовложений, а, значит, нам надо обеспечить себе более или менее регулярный приток инвестиций на долгосрочную перспективу.
Кроме энергетики у нас есть с Китаем пока в небольших масштабах, которые не могут нас никак удовлетворить, сотрудничество в области высоких технологий, в области гражданской авиации, в области атомной энергетики, кстати, достаточно масштабной. И мы гордимся тем, что наши реакторы на китайских АЭС самые экономичные из всех, работающих в Китае, а также самые безопасные, что признают все, включая китайских партнеров.
Мы сотрудничаем в области космической деятельности - идет совмещение навигационных систем – нашей ГЛОНАСС и китайской "Бэйдоу", в области гражданской авиации - строительства самолетов и вертолетов. Идет сотрудничество в области цветной металлургии, причем не только в области добычи сырья, но и в сфере выпуска конечной продукции, в области химии, в частности, развития химических производств в Китае с использованием наших технологий.
Но, повторю, это нас в полной мере удовлетворить не может, мы хотели бы иметь больше, но, как говорится, выше себя не прыгнешь, наши возможности ограничиваются реальным потенциалом нашей промышленности, нам надо развивать потенциал внутри страны, тогда и на внешних рынках мы будем чувствовать себя более уверенно. Какой-либо предубежденности в отношении наших товаров на китайском рынке нет.
Но то, что китайцы – жесткие партнеры, профессиональные торговцы – это естественно, они – прирожденные коммерсанты, китайская коммерция насчитывает уже несколько тысячелетий истории.
- Каково отношение Китая к украинскому кризису?
- Китайская позиция по этому вопросу очень внятная и в целом очень позитивная. Китай не говорит о том, поддерживает или не поддерживает он действия России на Украине, связанные, в том числе, и с возвращением Крыма.
Наши китайские партнеры на всех уровнях неоднократно подчеркивали, что в развитии кризиса на Украине есть исторические корни, что в отношениях с ними мы вправе рассчитывать на понимание мотивов и действий нашей стороны.
Ну а официальная позиция Китая сводится к необходимости скорейшего прекращения кровопролития, поиска путей решения проблемы мирным, дипломатическим путем, с пользованием, при необходимости, международных возможностей. То есть, в данном случае она ничем не отличается от нашей позиции. Мы ведь тоже выступаем за скорейшее прекращение кровопролития, тоже выступаем за скорейшее начало реального диалога сторон, участвующих в конфликте. Словом, в этом вопросе наши позиции не различаются.
Что же касается развития внутриполитической ситуации на Украине, неонацистских настроений, то наши китайские партнеры достаточно осторожны в своих оценках. И это объяснимо.
ИНТЕРФАКС
Я бы здесь отметил другое. Наши китайские партнеры не питают иллюзий относительно того, как возник кризис на Украине, какие внешние силы его подпитывали и разжигали это пламя.